Мэнсфилд-парк - Страница 47

Леди Бертрам ответила ей весьма любезно, но Эдмунд промолчал. Не возразил против того, что он всего лишь сторонний наблюдатель. Поболтав еще несколько минут с теми, кто сидел у камина, мисс Крофорд воротилась к сидящим у стола и, стоя подле них, как будто заинтересовалась их планами, но внезапно, словно что-то вспомнив, воскликнула:

— Друзья мои, вы так усердно и спокойно занимаетесь всеми этими коттеджами и питейными домами, но, прошу вас, позвольте мне меж тем узнать мою судьбу. Кто будет Анхельтом? Кому из присутствующих здесь джентльменов я буду иметь удовольствие отдать свое сердце?

В первое мгновенье никто не произнес ни слова, потом сразу несколько голосов сообщили печальную правду, — что Анхельта у них еще нет.

— Мистер Рашуот согласился на роль Графа Кэссела, но Анхельта еще не взял никто.

— У меня был выбор, — сказал мистер Рашуот, — но я подумал, что Граф мне больше подходит… хотя для меня не слишком большое удовольствие разодеться в пух и прах.

— Вы, без сомненья, выбрали весьма мудро, — просияв, заметила мисс Крофорд. — Анхельт — нудная роль.

— У Графа сорок две реплики, — отвечал мистер Рашуот, — а это не пустяк.

— Я нисколько не удивлена, что никто не вызвался быть Анхельтом, — после короткого молчания сказала мисс Крофорд. — Ничего лучшего Амелия и не заслуживает. Такая развязная девица напугает любого мужчину.

— Я был бы только счастлив взять эту роль на себя! — воскликнул Том. — Но это невозможно. К сожалению, Дворецкий и Анхельт участвуют в одних и тех же сценах. Однако ж я не откажусь от этой мысли… посмотрю, нельзя ли что-нибудь придумать… еще раз пролистаю пьесу.

— Эту роль следовало бы взять вашему брату, — вполголоса сказал мистер Йейтс. — Вы полагаете, он не согласится?

— Я не стану его спрашивать, — холодно, решительно отвечал Том.

Мисс Крофорд заговорила о чем-то еще, а несколько времени спустя вновь присоединилась к сидящим у камина.

— Я им совсем не нужна, — сказала она, садясь. — Я их только озадачиваю и вынуждаю говорить любезности. Мистер Эдмунд Бертрам, раз уж сами вы не играете, вы можете посоветовать как человек не заинтересованный, и потому я обращаюсь именно к вам. Как нам быть с Анхельтом? Возможно ли, чтоб кто-нибудь из участников взял его в качестве второй роли? Что вы посоветуете?

— Я посоветую найти другую пьесу, — спокойно сказал Эдмунд.

— Я бы не возражала, — отвечала она, — хотя не сказала б, что роль Амелии, если хорошо ее исполнить, так уж мне не нравится… то есть если все идет хорошо… я бы не хотела никому причинять беспокойство… но если те за столом предпочитают не слышать вашего совета (мисс Крофорд оглянулась по сторонам) — они, разумеется, вас не послушают.

Эдмунд промолчал.

— Если существует роль, которая могла бы вас соблазнить, я думаю, это как раз Анхельт, — немного погодя лукаво заметила сия особа, — ведь он священник.

— Это никак бы меня не соблазнило, мне было бы жаль выставить его на посмешище из-за плохой игры, — отвечал Эдмунд. — Очень трудно сыграть так, чтоб Анхельт не показался сухим, напыщенным педантом. И человек, который избирает профессию священника, вероятно, менее всех прочих пожелает исполнять эту роль на сцене.

Мисс Крофорд нечего было на это возразить, и с некоторой обидой и разочарованием она подвинула свой стул значительно ближе к чайному столу и направила все свое внимание на миссис Норрис, которая там главенствовала.

— Фанни, — окликнул Том Бертрам с другого стола, где они все еще оживленно совещались и разговор не умолкал ни на миг, — нам требуются твои услуги.

Фанни вскочила, ожидая какого-нибудь порученья, ибо, несмотря на все старания Эдмунда, к ней по привычке еще обращались в подобных случаях.

— Нет, нет, мы не хотим срывать тебя с места. Сию минуту нам ничего от тебя не надобно. Мы только хотим, чтоб ты участвовала в спектакле. Ты должна быть Женою крестьянина.

— Я?! — воскликнула Фанни и опять села, с видом крайне испуганным. — Право, увольте. Да хоть озолотите меня, я ни одной роли не смогу сыграть. Право же, я не умею представлять.

— Хочешь не хочешь, а ты должна, мы не можем без тебя обойтись. И ты напрасно пугаешься, роль пустяковая, сущий пустяк, на все про все не более полдюжины реплик, и особой беды не будет, если никто ничего и не услышит, так что можешь оставаться такой же тихой мышкой, но появиться на сцене ты должна, чтоб было на кого смотреть.

— Если вас пугает полдюжины реплик, что ж тогда говорить мне при моей-то роли? — воскликнул Рашуот. — Мне надобно заучить сорок две.

— Вовсе не того я боюсь, что надобно учить наизусть, — возразила Фанни, со страхом увидев, что в комнате все смолкло и на нее обращены едва ли не все взгляды, — но я правда не умею играть.

— Да как ни сыграешь, для нас и того будет довольно. Твое дело — знать слова, а всему остальному мы тебя научим. Ты появляешься только в двух сценах, а так как Крестьянином буду я, я тебя поддержу и помогу, и ты прекрасно справишься, ручаюсь тебе.

— Нет, право, мистер Бертрам, увольте меня. Вы не понимаете. Для меня это никак невозможно. Если мне пришлось бы согласиться, я бы вас только разочаровала.

— Вздор! Вздор! Не будь такой скромницей, ты прекрасно справишься. Тебе сделаны будут всяческие послабленья. Мы не ждем совершенства. Тебе потребуется коричневое платье, белый фартук и домашний чепец, и мы нарисуем тебе морщины и мелкие морщинки в уголках глаз, и из тебя получится весьма пристойная старушка.

— Пожалуйста, увольте меня, право же, увольте, — воскликнула Фанни, от чрезмерного волнения все более заливаясь краскою и горестно глядя на Эдмунда, который дружелюбно смотрел на нее, но, не желая раздражать брата своим вмешательством, только ободряюще ей улыбался. Ее мольбы не оказывали на Тома ни малейшего действия; он опять повторил то, что уже говорил прежде, и теперь требовал не один Том, его поддерживали Мария, и мистер Крофорд, и мистер Йейтс, они тоже настаивали, кто мягче, кто учтивей, и перед таким напором она совсем растерялась; не успевала она перевести дух, как всему делу положила конец тетушка Норрис, которая заговорила с ней шепотом и сердитым и громким: